Лев Оборин

Н а т а л ь я   Г о р б а н е в с к а я. Прозой о поэзии и поэтах. М., «Русский Гулливер», «Центр современной литературы», 2011, 316 стр. (Гуманитарные исследования).

Для этой книги было выбрано то, что Горбаневская написала и сказала о поэзии с 1978 года до нынешнего времени — статьи, рецензии, эссе, интервью. Этот большой объем систематизирован условно: есть блоки «Ахматова», «Бродский», «…И все остальные», «Две поэтических тусовки», «О себе» и «Вместо послесловия: Пушкин». Внутри же подряд идут тексты самых различных жанров и интенций: так, с рецензиями на книгу Романа Тименчика и переводы стихов Ахматовой на польский язык, сделанные Адамом Поморским, соседствует рассказ-воспоминание «Как я порезала следователя»: Горбаневская во время обыска у нее в квартире чинила карандаши для сына и, увидев, что следователь хочет изъять автограф Ахматовой, бросилась отнимать листки и чиркнула следователя бритвой по руке… Несмотря на безусловную важность разделов об Ахматовой и Бродском, самым значительным здесь мне представляется раздел обо «всех остальных»: он дает возможность понять масштаб поэтических связей, которые накапливались несколько десятилетий. Круг чтения здесь дополняется кругом общения. Разговор о поэзии часто неотрывен от разговора о поэте — знакомстве и встречах с ним, и это важная отправная точка, точка соотнесения. («Себя и только себя мы ищем у поэта: себя — его, и себя — самих себя», — считает Горбаневская; можно не согласиться с этим утверждением, но его стоит учитывать для осмысления книги: в конечном итоге мы многое узнаем и об авторе, чьими глазами смотрим на поэзию, к чьему пониманию приближаемся.)

Статьи и рецензии Горбаневской — обычно небольшие. Она отталкивается от необходимых примеров для того, чтобы обозначить ключевые особенности поэтики. Часто разговор о поэте движется так — от цитаты к цитате: примеры и внимательное комментирование. Почти всегда Горбаневская заводит речь о звуке стиха: это покажется естественным любому, кто знаком с ее собственной поэзией, непредставимой без «звукосмысла». Как в ее стихах всегда запоминаются находки на пересечении смысла и звука, в «прозе о поэзии» запоминаются яркие идеи: обстоятельное объяснение в нелюбви к Цветаевой; мысль о том, что лучшее русское двустишие — «Христос воскресе! / Воистину воскресе!» («На смену твердой, даже резкой ямбической двуударности приходит двуударный же трехстопный ямб, но с таким пиррихием, что от ударения до ударения — целое открытое пространство, на котором много чего происходит…»).

В чужих стихах Горбаневская отмечает детали, которые подчеркивают уникальность произведения: лаконичный разбор стихотворения Гали-Даны Зингер «Как на белом свете…» — образец такого превращенного взгляда. Меж тем и более развернутая «проза» не теряет силы объяснения и оригинальности предположений: таковы рецензии на книги Геннадия Айги, Ирины Машинской, большая — и страстная — статья о поэтах «поколения Колумбов» (и — может быть, в первую очередь — о любви к Польше), и «самоинтервью» о «Поэтическом трактате» Чеслава Милоша, который Н.Е. перевела.

Темы гражданственности и диссидентства, проходящие через всю жизнь Горбаневской, напрямую с ней соотнесенные, находят место и здесь: мысли об этом растворены в текстах об Анне Ахматовой, Семене Липкине, Юнне Мориц, Чеславе Милоше, Анастасе Опасеке, «филологической школе» — и, разумеется, в воспоминаниях о Галанскове, Даниэле, Галиче. Правдивость, мужество и достоинство — абсолютные ценности для Горбаневской, и во многом потому она пишет не только о поэтах, но и о людях.
Слитые вместе, эти тексты — долгий разговор; иногда о более важном, иногда о менее важном, но всегда о любимом. Чаще — апологетика, реже — защита от недобросовестных толкований; в общем — то, о чем нельзя не сказать.

Новый мир. 2011. №11