Авторы Проекты Страница дежурного редактора Сетевые издания Литературные блоги Архив

Сергей Стратановский

Стихи

"ИДИ ТУДА (новые стихи)

"ИОВ И АРАБ (стихи разных лет). Книга стихов

"Оживление бубна" (2009)

"Смоковница" (2010)

"На реке непрозрачной" (2005)

"Рядом с Чечней" (2002)

"Тьма дневная" (2000)

"Стихи" (1993)

О Стихах

Непрочитанный Бартов

Речь на вручении премии им. Андрея Белого

ПОСЛЕ ФИЛЬМА "КАТЫНЬ"

ПОЭТИЧЕСКИЙ МИР ОЛЕГА ОХАПКИНА

Мальчишка-океан.
(О стихотворении Мандельштама
«Реймс — Лаон»


Что такое «щучий суд»?
(О стихотворении Мандельштама
«1 января 1924»)


Творчество и болезнь. (Этюд о раннем Мандельштаме)

Возвращаясь к Багрицкому

Сергей Стратановский


ТЬМА ДНЕВНАЯ


Стихи  девяностых годов

Во псевдоморфозе
                             на голом сибирском морозе
В черноте обмороженной
                             хрупкие души поют
О как звонко поют замерзая





1



Кто Он там - мифом миф вышибающий
Затевающий в мире муру
То в Грядущую Мощь завлекающий
То ломающий грубо игру

То манящий лугами зелеными
То до взбрыка пытающий нас
Беспредельными мертвыми зонами
Над которыми космос погас


  

* * *

Гляди: громада туч
          затмила солнца славу
И ни единый луч
                  в могучей грозной мгле
На  небе - глыбы душ,
                несчастных, грязных, зряшных
Грозящих в этот час
                нещадно мстить земле


               
 * * *

Новая, говорят,
Жизнь началась...
Новая? Или агония прошлой?
Тошный анчар черный
                результат превышения нормы
Производимого яда


* * *

И кто-то ваучер вложил
В его протянутую руку
И  этот ваучер вложил
Он в бизнес призрачный,
                                торгующий мечтой
О жизни будущей,
                              о доле золотой


        Платформа ”Слоны”

У платформы ”Слоны”
                    на состав нападают слоны
Хоботари, клыкари,
                    глыбы хтонической мглы
Валят вагоны,
                   разрушают налаженный путь
В цивилизованный сон


* * *

С потребленьем на месте
Единицы продукции
                         каждого вида изделий
С наливом
Чаю до ободка
                         под всевидящим оком контрольным
Главкомпьютера, пьющего
                         жизни незримые соки


* * *

Город - текст:
                      как раскрытые книги - дома
Каждый житель -
                      носитель, держатель
Сохранитель, лелеятель
                      буквы, пришитой к бушлату
Буквы моленья о пище


* * *

С целью оптимизации
                            процесса пищеваренья
В недрах телесных у населенья
Предлагается в каждой из точек скопленья
Голодающей массы
                            установить голограммы
Хлеба, масла и пиццы


* * *

Вот Павка Чичиков -
                   вчера партаппаратчик
Теперь хозяин фирмы по продаже
Российских голых душ
                  в лимонный Сингапур


* * *

Слышишь, как вместе гудят
                                    в ресторане ”Урановый рай”
Плановик-аппаратчик
                                    и апокалиптик-политик

Вместе пьют и едят,
                                    обсуждая  за выпивкой план
Катастрофы глобальной


* * *

В метро на Тютчевской ночует человек
О, не буди его -
                   не то зашевелится
В нем хаос яростный…


* * *

Бесполезно баюкать,
                    если с атомной грозной игрушкой
В зыбке играет малыш
Страшный бог-несмышленыш,
          он готов не моргнув укаюкать
Наш земной никчемушник



* * *

Вот архив  архетипов
                   в глухом  ленинградском  подвале
Там, за амбарным замком
                  мыслеобразов темный котел
О, не взорвись, не взорвись…
                  Да не вырвется в сутолку улиц
Подсознанка атасная,
                  вихрь деструктивных химер


* * *

Вооруженные нападенья
                        лермонтовцев обнаглевших
Сделались нормой,
                        и только отряды толстовцев
Где-то противятся им


* * *

Фонда жилого
Бесоочистка или изгнание бесов
Из углов коммунальных,
               из дыр инфернальных, из газа
Из кивач-унитаза,
               из ламп-ильичей

Из похмельных ночей,
               из варганящих свару старух,
Из клопов-тараканов,
                липких стаканов и мух
Бесоочистка по вызову
                каждую ночь, за валюту
Производится светлым
               и опытным духом Светланой



         Русская красавица

Маргинал антирыночный
                      ее изнасиловал в каше
Жизни барачно-ублюдочной,
                      но встала и кажется краше
Сексуалок  ньюйоркных
                      и коня на скаку остановит


* * *

Е в р о п е е ц  -  е в р а з и й к е:

"Улизни, найди лазейку
Убеги в наш чистый рай
Там компьютеры и пиво
Там в собственных домах
                   живут  несуетливо
Туда, туда,
                   скорей,скорей”

Е в р а з и й к а  -  е  в р о п е й ц у:

“Мне Европа не по сердцу
Буду здесь скоблить и мыть
Чтоб в чистых теремах
                  смогли и мы пожить
В двадцать первом столетьи"


* * *

Подошел к хилиасту
               и вмазал ему между глаз
Что - говорю - возникаешь,
               зачем - говорю - возникаешь
Сука харизматическая...
И зачем ты с прибоем рынка
В бой неравный вступаешь, сука
Ведь известно всем: лишь богатый
Предприниматель с большим карманом
В Царство Божье пролезет,
                            а вовсе не ты
Сука, падла…


* * *

За обязательным чтеньем
Государственной Книги
                            они полюбили друг друга
Крепко, навек полюбили,
                             и стал разворот фолианта
Ложем их юной любви

И вот теперь, одряхлев,
                            в многолетнем затурканном браке
Борются злобно они
                            за безлюбую,  лютую букву
Той недочитанной Книги



* * *

Дряхлый бухгалтер,
                 потомок князей Грязносельских
Ищет живущих потомков
                 крепостных мужиков их имений
Кличет рабов-добровольцев,
                 чтоб на общие средства создать
Цитадель крепостничества
                  в плещи грядущего рынка


* * *

На укротителя гризли  -
                            американских медведей
Зиждет донос многонощный
                             укротитель сибирских медведей
Зиждет облыжность,
                              уличая его в восхищеньи
Зверосферой нетутошней,
                              чуждой таежной дуще


* * *

Две безосновницы-девки
                    с факультета Праматери-Бездны
В аспирантской уборной
                    удавили  цепочкой бачка
Диалектика-парня.
                                 Таков
Бунт безмерности женской
                     против всех хитроумных оков
Налагаемых  Разумом


* * *

Чтоб донести до начальства
Абсолютную истину,
                       следует прежде всего
Заховать эту истину
                       в ходкую форму доноса
На неверные мненья
                       и убедить руководство
Назначать абсолютчиков
                       на ключевые ходы


 * * *

Требуются  учителя
Звездоверства халдейского,
                         теософии тьмы инфернальной
Наркодейства индейского,
                         порнософии фалло-анальной
Требуются знатоки
На солидные ставки
                       в оккультно-валютный лицей



* * *

Школьник из школы Бессмертных,
                        ученик нерадивый Бессмертных
Мудрых наставников
                        в белых одеждах до пят
Сущностных учителей

Вот он - прогульщик и двоечник -
                      снова сбежал от  зубрежки
Заклинаний магических
                      в  зелень звенящую леса
В чащу лога внешкольного


* * *

Вот премьера балета
                      ”Загадочный Логос-Христос”
Пляска  голой Марии
                        с добавкой мистических поз
Вихрь апостолов, поступь Пилата
Взрыв театра в финале
                        подготовленный сектой подпольной
Христиан-террористов



             Монах спорит с мелиоратором

Местные бесы,
                 живущие в Княжьем болоте
С горя подохнут,
                 если его осушить
С кем же я буду бороться?
И разве они виноваты, что бесами
Смастерил их  Господь?

Так что зря вы пригнали сюда
Всю эту технику…
                Мелиорация  жизни
Нам, чернецам, ни к чему


               Монах скандалит с врачом

Как? Умирающему - укол
Морфия?
                 Чтоб не стонал, не страдал
Чтоб без боли из жизни ушел?
                                              Так, что ли?
Нет, не выйдет без боли!
                         Проклята, проклята плоть
В назиданье - страданье,
                         и мерзко забвенье счастливое
Созерцает из бездны
                         Хозяин болезни, Господь
Трепыхания Иова



                 Верующий стукач

Стучать бесстыже, неуклюже
На своих сослуживцев,
                        на соседей по коммуналке
Денно и нощно строчить,
                       а потом со слезами молиться
В участковой церквушке
                      и трехрублевые свечи
Ставить к иконам  в надежде
На спасенье души…

Как там у Блока ?
                        Мол и такой ты, Россия
Всех краев заграничных…
                        И дальше по тексту привычному


 * * *

Камера пыток привычных
                       в коммунальной квартире коричневой
Там, в конце коридора,
                       рядом с уборной испорченной
Иглокамера хищная,
                       а  в ней неплательщика нищего
Стоны всю ночь, до утра


 * * *

Фирма солидная
Фирма “Раскольников и
                      Сыновья его, внуки”
Предлагает услуги:
                       доплачивать к пенсии страждущим
Гражданам старым, гражданкам,
                       а взамен их ненужные жизни
Получают ликвидность



               Притча о двух врачах

Вкалывать стал
                  участковым врачом  Разумихин
За копейки горбатиться,
                 а Раскольников, скорбный романтик
Стал геронтологом
                 и смертельные дозы по сговору
Вкалывать стал старикам
                 дедам-бабкам недужным, ненужным
За солидные бабки


 * * *

Толкотня в хлеботоргах
                   профессорских и кандидатских
Аспирантских, студенческих,
                    соискательских, спецвыдвиженских
Офицерских, солдатских,
                   немецких, ненецких, сарматских
Толкотня и неясность
                   с пофамильными списками лиц
К  ним посмертно приписанных



* * *
Днем - человек,
                  ночью - бык буйный
Президент-Минотавр,
                  и тоскливо ему в лабиринте
Горных туннелей,
                  где он носится в образе бычьем
Каждой ночью, а днем
Ждет героя-врага,
                 чтоб согласно пророчеству давнему
В честной битве погибнуть,
И не зверем ночным -- человеком


* * *

Президент говорит:
                   "Наш великий Михайло Бахтин
Завещал уходя
                   и торжественно мы обещаем
Выполнять непреложно,
                   как бы ни был безбожно кровав
Карнавал всероссийский"


* * *

В крематории - огненные объявленья:
"Выдача прахов с целью захороненья
В Бозе почивших
                     и помещенных со страхом

В поядающий огнь
                     производится ежедневно
С девятнадцати
                     до двадцати ноль ноль
При наличии справки"


* * *

Смерть - долгая еда
                на кладбище валютном
Где для погибших тел
               оплачен дом уютный
Склеп неоплаканный…
               И длинный  вдоль могил
В аллее лакомой
                кичливой снеди стол


 * * *

На погосте коммерческом
                   плата  за смертоместо
За хранимые кости
                   взимается ежемесячно
С дня похорон - вот закон

Ну а если просрочишь
То выселят прочь и на свалку
С черепосправкой, без права
На повторный закоп




2



Читать "Гулаг" на пляже островка
Архипелага греческого моря
Внимая шуму виноцветных волн
Потом вздохнуть и вспомнить, что пора
Ему обедать, и захлопнув книгу
Отправиться в отель, а после в ресторан
На старой шхуне, и поев омаров
И теплый ветерок, и чайки в синеве…
И вспомнить, как тогда,
                       в кромешной Колыме…
Но что комплексовать
                      и пафос глуп моральный
И раю не бывать
                      без ямы инфернальной
Без этой свалки тел…
                      и кофе отхлебнув
Он закурил сигару



* * *

"Магаданская  область" -
                         рекламный, туристский буклет
Приезжайте японцы, американцы
Португальцы, пуэрториканцы, испанцы
Приезжайте, не пожалейте валюты
Фунтов стерлингов, долларов, крон
Ждет вас Оротукан -
                             зона мертвецкого солнца
Ждет Серпантинная -
                            трупоповалы, забои
Ждет баланда желанная
                            и отвар знаменитого стланника
В фешенебельном ресторане
Теплохода "Шаламов"



* * *

А теперь конференции
                 в  городах их страданий и смерти
И доклады о вкладе
                 в мировую и, походя, в местную
И банкет у начальства,
                 и концерт сарафанный, баянный
И поездка к могиле
                 (вероятной, невнятно разысканной)
Или к оврагу расстрела



      Подарочное издание поэмы Ахматовой

То,  что было с нею  и со страной
То, что было ослепшей от горя стеной
Очередью многодневной…
А потом отозвалось поэмой гневной
Что сховала в мозгу
                    от доносчиков и палачей
Нынче книжкой изящной
                    привычно лежит на витрине
Девушкам милым подарок,
                    игрушка для  книголюбца



                    Смерть поэта

Смерть поэта Ахматовой.
                               Необходима бумага
О кончине бумага
                               с заключеньем врача о причине

Смерть гражданки Ахматовой.
                              От санинспекции транспортной
Не получено санкции
                              на перевоз, переброс
Тела --  к волнам балтийским,
Тени - к  водам  последним, летейским

Смерть поэта Ахматовой.
                             Самолет в Ленинграде, сошла
С трапа  пьяная кодла
                             хохоча и бренча на гитаре
(Вероятно туристы -
                            малиново-парусный клуб)
После выдали гроб
("Где у вас накладная на труп")


Смерть какой-то Ахматовой.
                            Запретил исполком сестрорецкий
Волей власти советской
                            захоранивать лиц непрописанных
В сестрорецком районе
                            на кладбищах  местных, районных
В том числе в Комарове,
                            где Ахматова ваша была
Не жилицей, а дачницей…
Ах, писала стихи, ну и что?
                           Этак каждый, кто пишет, захочет…


Смерть поэта Ахматовой.
                           За поселком, на хвойном погосте
Снег последний, прощальный
                           и лыжник какой-то случайный
За оградой глазеющий
                           в двух шагах от разверстого зева
Ямы только что вырытой




 3


                Война в провинции


В провинции  война,
                         и наш сосед, портной
С утра уходит в бой,
                         потом в обед домой
А после снова в бой

В провинции война,
                        и школьный военрук
Главнокомандующим вдруг
Всех наших местных слабых сил
На классном митинге
                        себя провозгласил

В провинции война,
                   и школьный хулиган
Похабник и болван
Подбил гранатой танк
                          и стал героем так
И наш директор лично,
                   шквал его двоек на отлично
Исправив, руку жал
                   и ставил нам в пример

В провинции война
                и негр-офицер
Из войск ООН
                пьет местный самогон

В провинции война
               Куда девалась лень?
Где скука дряблая?
               Мы в буреломе воли
На солнце смерти тень,
               и на футбольном поле
Могилы новые
                 мы роем каждый день



* * *

Смертных стратегий
Социально приемлемых
                   выбор не так уж велик
Можно, скажем, от идолов мира
В монастырь удалиться
                   И, душу спасая, молиться
Умирая для мира
И вдруг заскучав, озверев
От клопов монастырских,
                   от грязных интрижек, решиться
Добровольцем отправиться
                    к братьям единоверцам
За морями живущим,
                    и в гнев обращая безжалостный
Голубиную кротость,
                    вчерашнюю святость, назваться
Волком Огненным,
                    и под именем этим сражаться
И от пули желанной
Погибнуть на Косовом поле



* * *

Окрестных  деревень
                     зачистка от людей
От мужиков и баб
                     и от грязнуль-детей
Расстрел для тех,  кто слаб,
                     для остальных - угон
Чтоб духу не было,
                    чтоб только волки, волки
И стаи злых ворон


* * *

Грозный разгромленный…
                      вакуумные бомбы…
Кто там в Бога поверит?
                      А еще говорят - не бывает
Атеистов в окопах
                      и пуля врага ненавистного
Не настигнет тебя,
                      если будешь молиться Аллаху
Или русскому Богу


 * * *

Ухо врага чернолицего
Лично убитого
                      в дальней земле некрещеной
Ухо, отрезанное аккуратно
В рушничок холщевый,
                      добротканый завернутое аккуратно
Воин, с фронта вернувшийся, дарит

А потом отбирает
                      и в черном бреду алкогольном
Поедает прилюдно


 * * *

Церковь сказала:
                       "Воины, чада мои,
Уничтожайте нещадно
                       врагов веры нашей
Как собак одичалых уничтожайте
А про Христа милосердного
                       мы беседу начнем как вернетесь
С поля смерти - калеками"


     

 * * *

                       Но в этом парке не слыхали шума
                                  А.А.Ахматова


Ранней зеленкой
Смертозащитной
                     покрылись деревья ижорские
В парке славы российской,
                     в прекрасном саду сарскосельском

Обелиски, колонны…
                     Но тихо в аллеях просторных
Ветер вешний
                     сюда не приносит вестей
Из Чечни мятежной,
                      из ее непокорных ущелий



* * *

День падения Трои
                      неистовство древней резни
Когда камни визжали,
                      обрызганы липкой и жаркой
Биожидкостью трупной

День падения Трои…
                     Но кровь не уйдет от забвенья
Станет акт преступленья
                     воздушным рисунком на вазах
Росписью стен и мозаикой,
                      песней слепца на пиру
О копьеносцах-героях


* * *

Истреблением племени
Вечно враждебного
                    мы запятнали свой путь
Сквозь века и народы

И вот теперь наши внуки
                   на высотах, навеки утративших
Имена изначальные,
                    поклоняются ночью, таясь
Их богам, воскресающим каждую ночь





           Рассказ ветерана
( Эпизод из “Записок о войне’’ Б. Слуцкого )

Жалко было, конечно…
                        Так ведь война и Россия
Белый снег, звездный след
                        на дороге смоленской, вселенской

Ну, а фриц был хороший,
                         забавный такой, лопотошный
Что-то там лопотал,
                         на гармошке играл, что-то пел
И сплясал как умел

Мы смеялись, мы кашей его закормили
Ишь, немчура - говорили
Ешь, немчура - говорили
Нашу русскую кашу

Было лень конвоировать
                    ( семь километров до штаба ,
Да по холоду волчьему,
                     да по дороге хреновой)
Жалко было конечно…
Так ведь война, и они
Нас не жалели и жгли
Наши хаты нехлебные…
                   Ну и мы его сразу, внезапно
Сзади, в затылок,
Чтоб со взглядом последним, предсмертным
Ненароком не встретиться



 * * *

Тряпкой был у порога
                    у входа в девятую роту
Тряпкой лежал. Вытирали
Сапоги об него.
                  Он лежал. Сапоги вытирали.
Переступали брезгливо,
                 пинали, плевали. Лежал.
А потом вдруг сбежал.
Объявили облаву. Искали.

Он стрелял.
               Он убил пятерых и себя


* * *

Акт агрессии тела
С целью кайфа на теле другого
Производится в средах
                   текучих, сыпучих, зыбучих
И пахучих, и гибельно жгучих
А именно:
В молоке и крупе
В аравийском песке и цементе
В алебастре и в извести,
                в мазуте и дегте, в асбесте
В животе бронезавра
               при бомбометаньи внезапном
На землице окопов,
               на кровостранице законов
Времени Икс, часа "Ч" и еще
На Монблане отходов,
              в лохани  мочи, и в говне
И на звездном ковре
             у Блюстителя Смерти за дверью


                  
4



Азбуку монахов-славянолюбцев
Буквы, знакомые с детства
Буквы спрошу, хор кириллицы
Отчего так злосчастны, спрошу
Люди нашей земли
Те, кому вы несли
Свет в озябших ладонях


* * *

Шестую часть земли
              с ее названьем кратким
Что грозные враги
              угробить не смогли
Что бранью  яростной,
             проклятьем многократным
Ославлена как блядь,
             и от ее равнин
Проезжий де Кюстин
            бежит назад, на Запад
Ту зону затхлую,
            где лишь несчастья запах
Я не за что-то там,
           а просто так люблю


                      Другой голос

Никакой не люби:
                ни абстрактной, ни странной
Ни обычной любовью
Философ с Басманной
Гологоловый, сказал злую правду
О земле, Богом данной тебе

Так что лучше пойди поищи другую
Не такую смурную,
Не такую злосчастную
                и гарантирующую
Умиранье счастливое -
                небоскребный последний комфорт
В бонбоньерке-квартирке


 * * *

А что у нас? Скопцы и капитоны
От жизни бегство к сырости могил
И бабьих песен тягостные стоны
О том, как муж бесчинствовал и бил

Как шли дожди и серо было лето
И беспросветна долгая зима
И лучше смерть, чем медленная эта
Пустая жизнь - подобие ярма


 * * *

"Ленин - новый Христос", -
                 нам сказала хозяйка в Тарусе
Вероятно хлыстовка

Тихая ты, Ока.
               В светлых осенних лесах
Богородица бродит
               и листья сухие шуршат
И магдалины-рябины,
               и глубокое утро тарусское
Дышишь вольно, легко,
               и наверно неважно, что рядом
Омуты…омуты…муть


 * * *

Что ж… От тюрьмы, от сумы
Зарекаться  не следует…
                              Тьма дневная
В регионах отчизны,
                              в полях  без конца и без края
Сором и мерзостью сделались мы, говорю
Перед Господом жизни,
                              но хотя и отброшены Богом
Надо работать, надеяться…


* * *

Не за хилую зону рублевую
Не за нищенский нечернозем
За счастливую выпьем, здоровую
И прекрасную в счастье своем

Кто ее экономику вылечит
Остановит нищанье рубля
Бог спасет или ваучер выручит
И вздохнет с облегченьем земля





 5

 

                         Николай I

Деалександризация
                сфер нашей жизни  и возвращенье
К нормам петровским -
                задача и лозунг момента

Видное место
               в этом процессе займут

Творчество Пушкина,
               музыка Глинки,
               картины Брюллова и Бруни

С ясностью вырисовывается
              в современной Европе противоборство
Двух  систем  - двух миров
Господи, кто победит?
Еретический Запад
              или мы -  православный Восток
Зона зоркой душевности,
              нравственный феодализм



       Болдинские размышления

Из трагедии Вильсона
                         с aнглинского перевод
Кончить сегодня бы…
В Болдине осень, дожди
И чума у порога
                         и страхом объятый народ
Отравителей ищет
                         и власти, видать, запретят
Из губернии выезд
                         и еще, говорят, где-то рядом

Где-то возле Сарова,
                          в верстах сорока от меня
Некий старец живет,
                          почитаемый многими здесь
В том числе и дворянством

Съездить что ли к нему?
                        Но зачем? На каком языке
С  этим старцем молитвенным,
                        прозорливцем великим, аскетом
Говорить мне, поэту?
Светский я человек.
                        Он - святой человек. Целый век
Век ехидства вольтерова
                        лежит между нами - и это
Баррикада немалая.
                        Нет, не поеду к нему

Ну, а если б поехал,
                       что сказали б об этом в двадцатом
Будущем веке?
                       Приоткроем в грядущее дверь
Не одобрит Сарнов,
                       ну а Кожинов будет доволен
Скажет: "Не символ ли это…"
                       Нет, не символ, а просто бывает порой
Тяжело человеку,
                    и хочет он что-то сказать
Что-то всем объяснить,
                    и не в силах

Вот и чума у порога,
                   и уже на дорогах кордоны
Грозной девы дыханье
                   разлито повсюду. Поля
Дождь кропит бесконечный.
                  О, бедная наша земля!
Чьими молитвами ты…
                 Но не надо об этом, зачем
Делай дело свое
                за столом, в кабинете рабочем
Из трагедии Вильсона
               кончить пора перевод
Сцены той, где зачинщика оргий, певца
Обличает священник




        Башмачкин

Шинель была женой,
                       и он ее любил
Лелеял, целовал
                      и ночью, пьян и гол
Ее как девку брал
А утром надевал
                      и обреченно брел
На службу как в тюрьму

Шинель была женой,
                     венчались на дому
Шампанским спрыснули
                     (гордись, обнова-цаца)
А после вдоль Невы,
                      на тройке, с ветерком
Посторонитесь, вы,
                       нерусской веры царства



   Иван Федорович Шпонька

Что делать, милый друг,
                      душа моя, Тряпичкин?
Грядущая жена,
                     она - вокруг, она
В комоде и в шкапу,
                      и в носовом платочке
В дрянь-тряпке половой,
                     в материи небесной
Жинка прекрасная,
                     София, мать вещей
Она, везде она.
                    Что делать с ней, Тряпичкин?


* * *

Вновь сошлись в поединке
                         Лермонтов и Мартынов
Обыватель земли
                         и заоблачных гор обитатель
Видевший ангелов лица,
                         помнящий очи того
Кто у ложа грузинки
                          гостил до зари, до денницы

Холодно жить на вершинах,
                         трудно дышать на вершинах

Дела довольно в долинах
                          для поручика армии царской



                         Обломов

Вот и навели на Неве мостки
С Правобережья
                          к большому железному миру
Что-то надо решать
Совершать, сокрушать,
                         и не спрячешься
В сон молочно-младенческий,
                         в колыбельный березовый гробик


* * *

Залепетал в исступленьи Шатов:
"Что мне прелесть прогресса
                           и пресса Штатов
Американских, в грехах замаранских
Что мне огни Парижей канканских
Их порнография, их арифметика
И протестантская эта этика
И хоть я и не верую,
              все равно православие глубже"



               Князь Мышкин

Лучше угли безумия,
                    чем выбор одной из двоих
Женщин равно любимых
Между той, воспаленной, мятущейся
И впервые влюбленной,
                  еще молодой, но заносчивой
Грозный выбор, развилка пути

А  вчера еще было:
                  сад чарующий
                  сад - до конца не дойти
И неважно,  гуляючи
                  в какую аллею свернешь
Легкой тростью играючи


* * *

Ложка серебряно-лунная,
               ложка начала столетья
Черпали ею когда-то
               воду  Оки тихоомутной
Черпали небо
               и кормчие звезды на небе

После забыли в комоде
               и вот отыскали недавно

В слезы одели
               и баюкают словно младенца


 * * *

Розанов закоулок
То есть имени Розанова
Где-то там, в ветхомани ветлужской
Или калужской, владимирской
            сызранской, тульской, рязанской
Закоулок заветный,
           снытью заросший, крапивой
С церковью квелой
          и голой поповной у баньки
А за банькой - луга, облака…


* * *

О тарусских хлыстах
                      разыскание в старом журнале
Там, во царстве рябиновом,
                      летним днем уводили Кирилловны
Дочку дачника местного,
                     профессора из Москвы
За ручей живоводный
                     обучаться по Книге Животной

Жизни в духе жигающем


 * * *

Общее, щи ежедневные
Брандахлыст обязательный
                     вызывают отрыжку конечно

Но неужто
Лучше вихрь аравийский,
                      бездны безумия,
                                       камнепад

Или лава Везувия


* * *

О белизне, голубизне
О скопчестве, педерастии
Ученый разговор:
                         мол было так в России
Житье манило странное, иное
То ласки страстные в объятьях  Антиноя
А то в кровоизбе,
                        в деревне рвотнодворной
Стать полуангелом,
                        но только б убежать
От вечной женщины - богини болетворной


                        Крысолов

Я совсем не романтик -
                  сказал крысолов - я противник
Звуков флейты,  манящей
                  детей обывательских в бездну
И вещей не щадящей,
                  преобразующей их
Не моя это музыка,
                  я сторонник мелодий простых
Хваткозубых, доступных  живущим со мной
Моим  крысам любимым


* * *

Принц, сумасшедший наследник,
             новоявленный  Гамлет, фашист
Оскорбляющий мать
             и грозящий расправиться с отчимом
Всюду  видящий  крыс
              и толкающий в омут Офелию
Мастер мести обдуманной…
              И руки победительный жест
Среди трупов - в финале



            Шариков - Преображескому

Эх профессор, лепила хренов,
                        естества пытала
Что ж ты наделал, лепила?
Что ты со мной-то сделал?
Преобразил?  Переделал?
                        Нож чудодейный вонзил?
А ведь я-то надеялся
Отсобачиться начисто -
                       стать человеком вполне
Пусть кошколовом,
                       но все же не уголовником
И не убийцей научным,
                       живопыталой как ты

Что же теперь? Псом покорным
Я лежу на ковре,
                      у гардины, в тоскливом тепле
Сдох во мне человек
                      и течет век посмертный
Век беспросветный, собачий



 6



О делах неприметных,
                     над коими Чехов еще…
В той, ну как ее, повести,
                     или рассказе - не помню,
И о людях  безвестных,
                     в борьбе с нищетой и болезнями
Не щадивших себя
                     в непролазях  уездных, беззвездных
И о всех, кто любя
                     и не зная о будущем оползне
О чудовищном миге,
                      когда броневик ощетинясь
И когда бронепоезд…


* * *

Названья клубов пролетарских:
                      "Гигант", "Титан" и "Прометей"
Как тьмы клубящейся,
                      как века без людей
Звук стенопробивной,
                      как тел безлицых
На дом заоблачный буржуев-олимпийцев
Могучий натиск, штурм…



* * *

Было: игра в революцию
                    в детском саду недокормленном
Всесожженье игрушек,
                   а после, в соседнем саду
Штурм зимнего замка
Азарта пот, снеговой бой
                   и предателя  Веньки повешенье
В том же саду - на суку


 * * *

Вот фонтан  "Три источника"
                        в юбилейно-еловой аллее
Сен-Симон удалой,
                       Гегель - вниз головой,
                       и кузнец экономии - Смит
Воду льют на гранит,
                       на скрижаль несмываемых слов
Подойди и прочти
Что там?
Список обид неизбывных
Предвкушенье возмездья,
                        мечтанья усталых рабов


* * *

"Вот  он - Зиждитель, Творец
Низшего мира", -
                    мистик сказал, поглядев
На гранит чрезвычайный,
                    на глыбу по имени Ленин
"Вот он - Строитель, Отец,
                    новый эон порождающий

Мир без дверей, без щелей,
                    и  внутри его, в скучной метели
Он - кумир одинокий”


* * *

Нетленка Тленина
                   в трупарне из гранита
На Главной площади,
                   России посреди
Священно-мумия для  будущего чуда

Наступит красный час:
                  в воскресо-мастерской
Ты будешь первенцем,
                 прорвавшимся  ОТТУДА


 * * *

Товарищ Ленин,
                          работа адова
Будет сделана
                         и делается уже
Ну а просто работа
                         наверно не сделана будет
Что в ней, товарищ Ленин?
                         Пустотление буден и только
Безавральность, беспламенность…
                         Да и попросту: лень ковыряться



                  Клоун-космист

Вот он - клоун-космист,
               помещающий в небо безмерное
Серп и молот  советские
               и сорвавшись с трапеции вниз
В пустоземли мертвецкие
               к  их мерзлоте скверноскребной
И на сцене гулаговской
               в кумачевом  спектакле  для урок

Где-нибудь в Княж-погосте
               продолжить свою клоунаду


 * * *

Фиолетовый  рыцарь,
                        таинственный мистик и маг
В кровотьме ГПУ
                       что его сверхприродная сила?
Разве что выйдет на миг
                       к звездным сестрам астральное тело
Но вернется опять,
                      чтобы в тесной ночи слабодышащей
Глаз не смыкать, выбирать
Расколоться ли, сдаться
                     или в красной беззвездности склизкой
Поскользнуться - и на пол






                                                                   Ю. Динабургу

Ехали в Арестань
                ( На Иордань не пускали )
Ехали  в Арестань
                в тесноте грязнотелой, по рельсам
Долго ехали, длинно
                 и шли проливные дожди
До границы земли
До большого, холодного моря


 * * *

Умереть в ту же ночь,
                  когда умер всеобщий Отец
Друг танкистов и пахарей,
                 Пастырь народов, Пахан
Умереть в ту же ночь,
                  и свою беспартийную смерть
Уравнять с Главкончиной,
                  и частное дело свое
Соизмерить с народным,
                  орущим и плачущим горем

Умереть в эту ночь -
                  значит кровно обидеть народ
Скрывшись в бунте беззвучном,
                  и за этот кощунственный акт
Он тебя, отщепенца,
                  лишит договорного места

В коммунальной могиле

                                    


 7

С болью наедине
С Богом наедине
Страшно остаться мне
Зверю Его охот
Рыбе Его тенет



* * *

Сказал, что к  страху и болезни
Сводилась жизнь,
                       что длинной  казнью
Был  каждый день,
                        а ночь боязнью
Гостей непрошенных. Сказал
Что этот мир не дом - вокзал
Зал выживания,
                       где все чего-то ждут


* * *

Неужели  так называемая духовность
И  так называемая душевность
И русского леса волшебность
И русского поля лиричность
И так называемая личность
И стих ершистый, на шерсть похожий
И так называемый "пламень Божий"
Всего лишь функция нервных клеток
И разрушаются от таблеток
Да и вообще --  разрушаются



* * *  

Окна мои на закат,
                  но фабрикой заслонено
Фауст-пространство,
                 золотисто-усталые дали

О, как бьется, как бьется душа
В комнате темной
                   как  бьется…



 * * *

Эгоизм несчастливых,
                   когда бесконечным дождем
Заслонен горизонт,
                   и когда ежечасно жуем
Свой страдающий мозг,
                    и когда безучастны к другим
Их несчастья не видим
                     и счастья для них не хотим



 * * *

И когда я буду скулить от боли
Мне покажет Кто-то,
                           словно  наставник в школе
Носорога и аиста,
                           зебру и леопарда
И шатром покрывающий их баобаб
На картинке  покажет
                          и скажет, что Правда
В Мощи жизни творящей,
                           шумящей как тот баобаб
Только что мне до правды,
                           если я замордован и слаб
И кукожусь от боли,
                           и нет избавленья  от горя


 * * *

Словно легкое перышко
                          выронит Он меня
Как пушинку отдаст меня ветру ночному
И полечу вдоль Невы,
                         вдоль заводов чугунно-летейских
В то, последнее море


  
 * * *

Миф прохладный, миф зеленый
Дуб громадный с вольной кроной  
И зовет -- уснуть
И шумит, листвой купаясь
Слух лелея, чуть склоняясь
Лиловея чуть


 * * *

Как подгнившая капуста
Жизнь проста, а небо пусто
Нет на нем богов

И   зачем гулять напрасно
В синем поле, в зоне ясной
Легких облаков



* * *

Красиво о себе:
Мол, жгуче-ледяной
На холм волочишь крест
Красиво о судьбе:
                              мол, суждено
Хлеб со слезами есть
Как Гете говорил
                 когда-то о себе
Но ведь нельзя иначе
И лишь в стихе,
                не просто в плаче
Мы горе выплачем,
                 избудем до конца


* * *

Числа в календаре
Стали пустыми,
                        и стало уже все равно
Кто из них на дворе:
То ли осени хмурые звери,
То ли в снегу зимари,
                       то ли черной весны ручеевник
То ли лета недолгого
                       мотыльки золотые, летящие
В комнату  жизни,
                       но это уже - все равно


* * *

Говорили  "вцепись",
                     повторяли "держись"
Как за буйный шиповник - руками
Но меня не хватает,
                    совсем не хватает на жизнь
От нее заслоняюсь - стихами

А  еще не хватает,
                  совсем не хватает на  смерть
Сохрани меня, Господи!
                  Помоги не сорваться, суметь
Уцепиться  за чахлый,
                  ползущий по склону кустарник



 * * *

Семя  будущей смерти,
                   в моих кровотоках  блуждая
В почках, в печени, в сердце
                   находящее временный дом
Биожилище, амбар,
                   чтобы вырасти вмиг чернолиственным
Баобабом  до неба


 * * *

Сапог непарный жмет, терзает
Но ты живи - вещам  назло
И Бог не знает, Бог не знает
Как  здесь бывает тяжело

А может и знает,
                      и тайно душе помогает
Вот и сегодня помог


 * * *

Что-то надо мне найти
                                    в небе
В ясном поле облаков
                                   легких
Потому что обернулось все земное
Скукой, неуютом, волчьим воем
И, наверное, пора спасаться бегством
К существам небесным
                                   от земной юдоли

Я не знаю, что со мной такое
Вероятно сублимация  по Фрейду
А скорее просто нехотенье
Посмотреть в глаза Волчице-Жизни



 * * *

Вот и еще денек
Серенький, но не загубленный болью
Бог дал, ангел берег
И  стерег мое логово
               от огромной, пустынной  Стопы
Где-то рядом  ходящей



 * * *

В Пустынном Волке светится окно
А в нем проглоченный:
                          глядит на черный свет
И хорошо ему,
                         хоть воли больше нет
Да и желаний нет,
                        а есть сплошной покой


 * * *

И вдоль канала Обводного
Грохот махин болетворных
Грузовозов тоски
                    и сжимает, сжимает виски
Транспортное кольцо
                    и в обыденном грохоте тонет
Исчезает лицо,
                    а душа устремляется в море


 * * *

Безлицый, Газовый,
                 в террариуме коммуникаций
Под землею живущий
                 или в туманном канале
Мимо плывущий
Мимо заводов, больниц
Мимо пасмурных лиц
Мерзопийц чуть бормочущих
У грохочущей улицы Газа

Безлицый, Газовый:
                не существо - пузырь
Землицы бросовой,
                унылой жизни зыбь


* * *

Мокрый снег в достоевских дворах
Мокрый снег, облипающий крыши
Наступит ночь, в груди заноет страх
Мы навсегда испуганные души


* * *

Области адской
Схема трамвайных маршрутов
Рельс змеиный клубок
             и мосты через местные реки
Ездишь, ездишь,
             а все приезжаешь туда же
Где садился когда-то
              в тот же самый трамвай дребезжащий
Ездишь, ездишь,
              а за окнами те же кварталы
Только уже без людей


* * *

За рекою --  фабрика-Арахна
Паучекаменна
                         и ткет мою судьбу
Может выживу,
                         а может скоро сдохну
Через Лету в дряхлой лодке погребу

Но не райский сад
                        увижу там воочью
Не лубочный ад,
                       а ту же тьму паучью
Что и здесь,
                       и обморочный цех


* * *

Горе и слезы забудутся
А любовь зарифмуется
                       и наверно забудется тоже
Что же останется?
                       Знаковая активность
Иглобомба словесная,
                        семантический смерч до небес


 * * *

Тоска...опять тоска...
                 И блеклый солнца луч
Не обнадежит мозг,
                 не озарит внезапно
Вещей привычных
                 внутреннюю ночь


* * *

Карточки перебирая
Каталога предметов земных
И предметов небесных
                     с описаньем их свойств и достоинств
Видишь радугу жизни,
                     видишь нити дождя живоносного
Видишь воз световозный и забываешь
Скорби свои и тоску


 * * *
                                                                Е. Шварц
Господи…Вырван с корнем
Твой  цветок, Господи…
И летит он по ветру, летит
Сам не зная куда и зачем

Слушай,  земля,  я -  цветок
                  и лечу в замерзающем небе
Из Господнего сада
                   и буду скитаться,  покуда
Сам не стану землей


 * * *

Встретиться , что ли
В скверике грязногазонном
                   на углу загазованных улиц¬
Имени Сахарова,
                   имени Солженицына
(В прошлом имени Брежнева,
                   или Суслова, или Чуменко)
Встретиться, что ли,  по-прежнему,
                    выпить, поговорить
Только вряд ли получится


 * * *

Были клубы на задворках: " Бригантина".
"Алый парус", "Лисс" и  "Зурбаган"
Словно из блаженного притина
К нам летели через трепетный туман
Эти звуки невзаправдашнего мира
В чахлый скверик у калошного завода
Где алкашная скамейка, папироска
И глоточек непротивного портвейна


 * * *

Из душевного тела
                      во внешнее, в кожу одетое
В кровь его, в мясо,
                      в позвоночник его и кишечник
Боль перешла и терзает

Только Незримый и знает
Отчего и зачем эта боль...
Что она? Знак? Наказанье?
                  Напоминанье о вечной
Мировой червоточине?


 * * *

В бытии параллельном
                 я его убиваю наверно,
Труп прячу, убегаю
                и, раскаявшись, плачу наверно,
И с повинной являюсь,
               но это не здесь - там где-то
Здесь убивают меня



 * * *

Дождь...дождь…
               Слушай, Отец дождя
Уничтожь эти дни,
               что так медленно катятся с крыши
Капают, капают с крыши
               попадая в лицо и за ворот
Для чего мы живем?
              Ждем чего?
              Отчего так ничтожна надежда?
Дождь, бесконечный дождь...
Ты слышишь, Отец дождя?


             Страстная пятница

В черный день Его скорби,
                    когда Он на гору волок
Крест железобетонный,
                    задыхаясь в поту, спотыкаясь
В этот день страстотерпный
                    накиряться по-черному, в стельку
Выть от скорби иной
Непонятной какой-то, дрянной
Но такой же смертельной


 * * *

Ты - человек асфальта,
                  порожденье субстанции уличной
Мерзкой тьмы подботиночной,
                   а не земли первовещной
Древоносицы вечной
                    и в асфальт закатают наверно
Твою душу увечную


* * *

Свой кровный тайный долг,
                    биозадачу жизни
Тело забыло, а теперь плачет
В звездодверь стучится
                     и в хоры далекие ангелов
Втиснуться хочет
Только бы боль утихла


 * * *

В теле душевном моем,
Теле замызганном
             светиться точка одна
Микромир какой-то

Может быть, это звезда,
             но иного, невнешнего неба
Или это тот самый, о ком
Говорить мы привыкли
             своим языком раболепным
Как о Господе нашем
              и о Судье дел наших




8




          Апокриф

Вирус, откуда-то появившийся
И в Адама вселившийся
                    на террасе Эдемского сада
Вирус, боль вызывающий
Сокрушающий чресла,
                   кровь рушащий
Вирус невидимый

И Адам пораженный
                  уходит из райского сада
Сам уходит
                  на горькую землю труда

  
           Оправдание Каина

Если можно пролить
Жизнь безгрешных животных
                   и взвалить их погибшие туши
Жизнедавцу на жертвенник,
                   значит можно отправить в расход
И тебя, брат мой Авель


* * *

Бог говорил Иoву:
                “Слишком тебя я берег
И от напастей берег
И от туманных дорог
Где без лица и ног
Шляется лишь Ничто
И вот задул из пустыни
                  ветер скорби великой
И время настало узнать
Кто ты есть перед Богом”

  
                        Пророк  Иона

1

Лучше б мне не родиться,
                   чем быть провозвестником гибели
Окаянного города,
                    и зачем обличать злодеянья
Ассирийцев железных,
                   если камни и пепел останутся
От хищных их жилищ,
                    от дворцов Ниневии-волчицы
В день Господнего гнева

Лучше в мир не родиться,
                   лучше вновь в материнское чрево
В утесненье утробное,
                  в ночь живота воротиться
Лучше так… Но приходится жить
И бежать, чтобы спрятаться
                  в городе дальнем, заморском
От себя и от Бога


2

Не пророком Божьим
Их грехи обличающим,
                а просто прохожим случайным
Хищноглазым,
                с веселием в сердце глядящим
С отдаленных холмов
                на последний пожар, на обвал
Ненавистного города

  
3

В утесненьи могучем,
                    во тьме океана дремучего,
В мерзком чреве китовом
                   дар говоренья громового
И борения словом
                   обретает пророк неуверенный
Божьих велений бегущий




                   Рассказ апостола

… И что Он не Мессия,
                и Отец не поможет Небесный
Не пошлет сонмы ангелов

Хлебного чуда день
Отликовал, сгорел
Пала на горы тень
Ночь на Его земле
Местные рыбаки
Радуются, крича:
"Слава Тебе, Сын Давидов
Завтра, с утренним солнцем
Словно пшеница отборная
Царство Твое всколосится"

Он молчал,
             и наверно не зная, как быть
Знак нам подал: "Бегите!"

Незаметно отчалив,
              мы хмуро гребли к Вифсаиде
Подозрением мучась,
              не бросил ли нас навсегда
Наш учитель невнятный

  
          Апостол Павел

Рациональная разработка
Озаренья внезапного,
                 произошедшего в полдень
По дороге в Дамаск,
                 когда шел объявить синагогам
Об опасных сектантах
                 и вдруг, пораженный, упал
И  увидел свет истинный…

Ну а дальше было:
                    шум сирийских, понтийских, египетских
Городов торговых,
                   и аппарат понятийный
Порожденный полемикой,
                    и посланья к общинам, и тысячи
Обращенных язычников

Много всякого было…
                    Только вот с Господом нашим
Больше не было встречи



                    Происшествие

Там, где трамваев кольцо,
                 поднимается к храму дорога

Вот он шагает по ней
                 среди тучи старух богомольных
Он, параноик заносчивый,
                 возомнивший себя  Иисусом
Новым Мессией, Спасителем
Атомов падших

Вот он прошел сквозь кордон
                 попрошаек несчастненьких

И вступает наследником властным

В Дом Отца своего

Там свечей огнехоры
           и с икон - тихоокие взоры
Всех святых и апостолов
           между нами ходивших когда-то


Рядом лотки для торговли,
          где торгуют крестами, свечами
Образками бумажными,
         текстами Вести Благой


"Дом Отца моего
         Домом слезной молитвы зовется
А не точкой торговой,
         и я, Представитель Небес,
Сын Начальника Жизни
          я мышцей своей сокрушу
Возмутительный бизнес"


И он опрокинул лотки

Из рапорта старшего следователя Грибакина:
"23 мая текущего года, в 10 часов утра , гражданин  N, именующий себя Христосом, войдя во время отправления религиозного культа в строение  № 16 по улице Подводника  Ильина, являющееся помещением для отправления религиозного культа, совершил ряд действий хулиганского характера, представляющих опасность для окружающих, после чего гражданин N, именующий себя Христосом, был задержан работниками органов охраны общественного порядка и был доставлен в ближайший к строению  №16 опорный пункт охраны общественного порядка. После предъявления ему обвинения в злостном  нарушении общественного порядка, представляющем опасность для окружающих, гражданин  N, именующий себя  Христосом , был препровожден в следственный изолятор  №6 и помещен в камеру, где содержалась группа лиц осужденных  за особо опасные уголовные деяния. Во время последовавшей за тем ночи, гражданин  N, именующий себя  Христосом, был, по его словам, подвергнут акту насилия со стороны группы лиц, осужденных  за особо опасные уголовные деяния".


"Вновь Ты  покинул меня,
                    как тогда, в Иудейской земле

Но теперь я молил
                    не  о том, чтобы пытка и смерть

Миновали меня,
                    я молил, чтобы Ты уберег

Мое тело от срама,
                    чтобы Ты - эти нары позора
Заменил бы на крест
                    и на губку у высохших губ
Губку с уксусом жгущим"




9



Леший с проплешиной,
                   с бородою болотно-зеленой
Водяной водопьяненький,
                   полевик с хлебопеклым лицом
Домовой серогорбенький
                   и баенный жихарь-жигальник
В баньке сидят при лучине,
                    ухают, отхлебнув
Из ковша громовуху
                    и ругаючи втрынь, по-рогатому
Цены на хлеб и на чмурь




          Детское

Сахарный медведь
                    и заяц хлебномаковый
А вкусней всего, конечно, колобок
Только он живой
                   и быть едой не хочет
Слышишь, как лопочет по-печеному
На печном наречьи, на мучном
Видишь: скок-поскок и за порог
И убёг, убёг
                 по полю ночи черному


  
 * * *

                              С. Завьялову

Перед бабушкой финской,
                 перед лесом исчезнувшей веси
Чуди, еми и мери
                страх славянских, крестьянских детей
Слышишь, как в ступе летит
                 из-за леса, по небу ночному
Близко, близко уже,
                 и похитив, далеко умчит
И зажарит в печи,
                и на косточках станет кататься
Черноречь бормоча
               на забытом, чудном языке



 * * *

В песенке колыбельной
Приговорной, смертельной
Кто у зыбки? Не котка-коток
Покачать привлеченный
              за хлебный кусок с молоком
А  из пустоши тутошней
              над малышкой нависшая Ягишна
Лишних ртов ликвидаторша


 * * *

Царь-Девица степная,
               командирша воинственных всадниц
Бабой-Ягишной дряхлой
              ты на север дремучий ушла
Ты ли Пентиселея,
              что когда-то сражалась с ахейцами
И любила Ахилла?
               Все это в прошлом. Теперь
Ты гниешь на болоте
                и в нечистое царство проход
Стережешь как вахтерша


 * * *

Книги степей горькотравных
              из Батыевых книгохранилищ
И архивы из юрт --
             тайнописьменный, дивный багаж
Все это сгнило, погибло,
             в черном поле смешалось с костьми
Воинов русских, мордовских,
             ну и монгольских конечно
Возле Дона неспешного

Но поющее дерево
             выросло в поле погибели
И торжествует над гнилью


               Сицкари


Достойно замечания, что из нескольких тысяч народа, живущего на реке Сить во всю длину ее, население Покровско-Сицкой волости предпочтительно известно под именем сицкарей
                  А.Преображенский. Волость Покровско-Сицкая.
                  (Этнографический сборник. Т.1. 1853)


Может быть и спиваются
Как и все скудопашцы
                  на раздольях  березово-ситцевых
Сицкари-своебыки -
                 то ли ближних карел однокровники
То ли литовцев,
                а может быть и варягов
Викингов, витязей моря,
                 славяноборцев потомки
А теперь хлебосеи - Иваны, Евсеи, Пахомы
И скулящий, дряхлеющий
                 у избушки старушечьей пес
В прошлом Гарм огнедышащий, страж
У пещер Гнипагеллира


            Вавила и скоморохи

Эх, Вавила, Вавила…
                Ты зачем вилы бросил?
И пошел вслед за музыкой
За игрой скоморошной, гудошной?

Музыка станет огнем
Сено твое спалит,
                рожь спалит, дом спалит
И сгорит твое царство


* * *

Под ветвями словесными,
                в сени зеленой, древесной
Прячутся деепричастия -
                ящерицы языка
Рыщут, мигая чешуйками,
                с золотыми играючи змейками
В многотравьи причудливом,
                 в чаще по имени "ща"