Авторы Проекты Страница дежурного редактора Сетевые издания Литературные блоги Архив

Олег Юрьев

Стихи

Стихи и хоры последнего времени

10 x 5. Книга стихов

С мая по февраль

С апреля по апрель

С ноября по апрель

С мая по ноябрь

С декабря по апрель

2009: С марта по ноябрь

22.02.2009

2008: С апреля по октябрь

С октября по март

Стихи за июнь — сентябрь 2007 г.

03.06.2007

17.12.2006

25.05.2006

24.07.2005

04.04.2004

16.09.2002

Стихи и хоры

Слушать запись авторского чтения стихов Олега Юрьева

О стихах

ТОЛЬКО ТРОЙКИ, СУЕТА МОЯ, СУДЬБА...
(о Викторе Сосноре и его стихотворении «Догорай, моя лучина, догорай... »)


ПОСЛЕДНЯЯ ПОБЕДА СУВОРОВА (О стихотворении
С. Г. Стратановского «Суворов» и немного о суворовском тексте в русской поэзии)


ПОЭТ ВСПОМИНАНИЯ (О Евгении Рейне и его стихотворении «В Павловском парке»)

Константин Вагинов, поэт на руинах

АНАБАЗИС ФУТУРИСТА: ОТ АЛБАНСКОГО КРУЛЯ ДО ШЕСТИСТОПНОГО ЯМБА (Об Илье Зданевиче)

Николай Олейников: загадки без разгадок

БЕЗ ВЕСТИ ПРОПАВШИЙ: Артур Хоминский как учебная модель по истории русского литературного модернизма

Ответ на опрос ж. "Воздух" (1, 2014) на тему о поэтической теме

Еремин, или Неуклонность (о стихах Михаила Еремина)

По ходу чтения (о книге В. Н. Топорова "Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического". М.: 1995

ИЗЛЕЧЕНИЕ ОТ ГЕНИАЛЬНОСТИ: Тихон Чурилин — лебедь и Лебядкин

БУРАТИНО РУССКОЙ ПОЭЗИИ: Сергей Нельдихен в Стране Дураков

ОБ ОЛЕГЕ ГРИГОРЬЕВЕ И ЕГО “КРАСНОЙ ТЕТРАДИ”

О СОПРОТИВЛЕНИИ МАТЕРИАЛА (О "Киреевском" Марии Степановой)

Ольга Мартынова, Олег Юрьев: ОКНО В ОКНО СО СМЕРТЬЮ (диалог о последних стихах Елены Шварц)

ВОЗМОЖНОСТЬ ОСВОБОЖДЕНИЯ (о «Схолиях» Сергея Шестакова)

ЮНЫЙ АЙЗЕНБЕРГ

О МИХАИЛЕ ЕРЕМИНЕ

БЕДНЫЙ ФОФАН (о двух новых томах Новой Библиотели поэта)

О РЕЗЕРВНОЙ МИФОЛОГИИ "УЛИССА"

ЗАПОЛНЕННОЕ ЗИЯНИЕ – 3, или СОЛДАТ НЕСОЗВАННОЙ АРМИИ

ТИХИЙ РИТОР (о стихах Алексея Порвина)

ОТВЕТЫ НА ОПРОС ЖУРНАЛА "ВОЗДУХ" (2, 2010)

Человек из Буковины (посмертная Австрия Пауля Целана), к семидесятипятилетию и девяностолетию поэта

Линор Горалик: Беседа с Олегом Юрьевым

Пан или пропал

Казус Красовицкого: победа себя

«Нецикады»

Даже Бенедикт Лившиц

О лирической настоятельности советского авангарда

ИЛЬЯ РИССЕНБЕРГ: На пути к новокнаанскому языку

Свидетельство

Новая русская хамофония

Два Миронова и наоборот

Мандельштам: Параллельно-перпендикулярное десятилетие

Предисловие к кн. И. В. Булатовский, "Стихи на время", М., 2009

Действительно золотой век. О стихах Валерия Шубинского

«Библиотека поэта» как машина времени...

Об Аронзоне...

Бедный юноша, ровесник... (Об Евгении Хорвате)

О поэтах как рыбах (Об Игоре Буренине и Сергее Дмитровском)

O понятии "великий поэт": ответ на анкету журнала «Воздух», 2, 2006

Свидетельство
Рец. на кн.: Е. Шварц.
Лоция ночи


И Т. Д.
(О "Полуострове"
Игоря Булатовского)


 Призрак Сергея
Вольфа


Ум

Выходящий

Заполненное зияние

Заелисейские поля
или Андрей Николев
по обе стороны Тулы


 Неюбилейные мысли

Стихи с комментариями

          О ПОЭТАХ КАК РЫБАХ
          
          
          Игорь (Гоша) Буренин (брынь). Луна луна. “Запасной выход”, М., 2005
          Сергей Дмитровский. С. А. Д. М., “Запасной выход”, 2006
          Ксения Агалли. Василиса и ангелы. “Запасной выход”, М., 2005

          
          Книжечки все московского издательства «Запасной выход» и выглядят очень забавно. Несколько напоминают советские провинциальные сборники (прибалтийские, например), а одна даже на скрепках — столько лет я не видел книжек на скрепках, я прямо даже умилился.
          Буренин (это который на скрепках и которого я раньше вообще не знал как поэта) понравился мне сначала больше Дмитровского. Какая-то в нем оказалась... внутренняя ясность, что ли. Переходящая на чужие слова (а они у всех чужие, своих не бывает) и делающая их хотя бы отчасти своими. И мир за этим голосом не то что глубже, а как бы... шире.
          У Дмитровского (с ним я был отчасти знаком лет двадцать пять — двадцать назад, когда он пытался закрепиться в Ленинграде и посещал Бориса Понизовского в его комнате на ул. Герцена) обнаружилось несколько замечательных стихотворений (в первую очередь открывающее книгу "Когда луну проглатывает еж.." ) * и много довольно замечательных кусков (во что бы я в свое время ни за что не поверил), почти всегда подпорченных некоторой поспешностью и манерностью (что я в свое время только и слышал — впрочем, я его стихи только и слышал несколько раз, — и, кажется, никогда не читал глазами). Конечно, очень жаль, что при стихах (и у того, и у другого) отсутствуют датировки, показавшие бы страшное движение жизни (и того, и другого, и обоих вместе).
          Отчасти эти датировки заменяет «Василиса и ангелы» Ксении Агалли, редактора-составителя обоих стихотворных сборников. Книга очень смешно и местами заковыристо написана, рассказывает грустные и весьма поучительные байки о жизни львовской богемы 80 гг., в первую голову о двух вышеназванных поэтах, и может быть всячески рекомендована. Собственно, следовало бы продавать эти три книжки пакетом, под одной бандеролью (но и по отдельности, конечно, тоже можно).
          
          И все-таки Дмитровский, наверное, был сильнее. Это уже суждение не по процессу чтения, а по его результату. По послевкусию, так сказать. Чужие слова у него, правда, никогда не становятся своими, но за ними всегда что-то мучительно толчется и ворочается, выпирая из глухой резины искаженными страданием лицами. И много, очень много той второсортной, чужеголосой, слегка гнилостной и мучительной красоты, которой дышал воздух того времени — второсортных, чужеголосых, гнилостых и мучительных восьмидесятых годов. Но одно маленькое стихотворение Буренина про армию все равно прекрасно само по себе:
          
          хлеб зацвел; черствей шинели
          лица скомканные спящих
          я ревел; солдаты ели;
          дождь шипел в угольной чаще
          где протяжный лось дубами
          плотный лоб чесал под пулю
          заскучавших караульных;
          танк урчал и пела баня
          
          я слепой иглой еловой
          ящериц на камне трогал
          и проснувшись — злой, блестящий —
          красный зев казал мне ящер
          
          Армейские будни (учения) глазами ребенка, полковничьего сына. Но это вам необязательно знать, это я из «Василисы» почерпнул и своим умом скомбинировал. Стихи замечательны и без этого знания.
          Если бы из этого стихотворения (судя по всему, одного из самых ранних) все пошло дальше, может быть, оно бы иначе и обернулось. Может быть, внутренняя ясность Буренина победила бы. Но "оно", под влиянием, вероятно, Дмитровского и, несомненно, других обстоятельств жизни, пошло в совсем иную сторону, деликатно названную в издательской аннотации "экзистенциальным сюрреализмом" и "новейшей эклектикой", т. е., попросту говоря, в сторону бесконтрольного наворота слов и выворота нервов. В сторону второсортной, чужеголосой, гнилостной, мучительной красоты... см. выше. Жаль, очень жаль, но ничего не поделаешь.
          
          Крайне любопытно нехарактерное для того (да и для этого) времени полное отсутствие Бродского у обоих. Царствует победивший — на отдельно взятых пятнадцати квадратных метрах Понизовского с окнами во двор — Леонид Аронзон. И кое-где (заметно у Дмитровского) — Сергей Вольф.
          Перечитал предыдущую фразу и вдруг заметил: Боже, все названные в ней уже умерли! А по возрасту не только могли, но и должны были бы жить.
          К слову говоря, я убежден, что Аронзон не вынес перепада давлений — все его великие стихи написаны в последние два-три года жизни. До того он был в целом "один из многих" и вдруг оказался в глубоководных областях, где давит вся толща. Выдержать внезапно обрушившееся на него величие он оказался не в состоянии. Вот если бы это произошло раньше... Или позже.
          Собственно, и с Бродским случилось сходное: перепад давлений, но только в обратную сторону. Проживший всю жизнь "под грузом", после достижения всех поставленных целей он вдруг очутился в слоях разрежения. Что-то вроде кессонной болезни.
          
          ...Поэты у меня оказались почему-то как рыбы. Хорошо, тогда скажу так: вот, невеликие львовские рыбки через какие-то ржавые шлюзы отважно заплыли в какие-то страшные каналы и водохранилища, наглотались ядовитой воды, слитой портвейными фабриками, надышались отравленным дымом, сдутым пельменоварнями, ободрали бока и серебристые спинки, но не нашли дороги назад... никуда не нашли дороги...
          
          И ничего уже не поделаешь, но как все же хорошо, что эти книги есть! Наряду с наконец-то изданным в прошлом году Евгением Хорватом это еще две точки на карте русской поэзии 80 гг. Хочется надеяться, что не последние.
          
          ...Хочется, конечно, надеяться, что не последние, но кто же еще, откуда?
          
          Откуда, из каких еще придуманных городов (верите вы во Львов? — я нет!), в каких я никогда не бывал? Из каких еще ржавых вод, в какие я никогда не заныривал, из каких еще затонов, садков и прудков? Я знаю, там было еще несколько несчастных заблудившихся рыбок. Я слышу их плеск, я вижу мельканье их серебристых теней, я чувствую их толчки, мучительно длящиеся, но остановить их, освободить, выпустить — увы, не умею..
          
          Олег Юрьев

_________________________

* Когда луну проглатывает еж,
в дремучих селах, вязаных соломой,
колодец может стать хорошим домом,
а дом - рекой. Косцы заходят в рожь
по пояс. И в присутствии пейзажа
на нем самом от перемены мест
срывают злость. В то время еж пропажу,
как яблоко ворованное ест...