Авторы Проекты Страница дежурного редактора Сетевые издания Литературные блоги Архив

Валерий Шубинский

Стихи

Новые стихи (17.10.2015)

Новые стихи (20.09.2014)

Новые стихи (30.11.2013)

Новые стихи (29.04.2013)

С луной и без луны

19.03.2012

Одно летнее и три зимних стихотворения

CIRCUS

Стихи 2009-2010 гг.

18.07.2009

20.07.2008

25.04.2007

25.05.2006

09.04.2005

4.04.2004

14.07.2003

16.09.2002

Стихи 1998-2000 гг.

Стихи 1984-1993 гг.

Имена немых

О стихах

Не о дереве, а о лесе

ПИСЬМО К КРИТИКУ В. Г. Бондаренко по поводу его биографии И. А. Бродского

Имярек, или Человек (с) изнанки (О Сергее Чудакове)

Слух и речь (обзор журнальных стихотворных подборок 2013 г.)

Открытый голос (об Алле Горбуновой)

Неприятные стихи, или О докторе Хайде профессора Максимова

СЛОВА И НЕ-СЛОВА (о двух новых книгах Игоря Булатовского)

ЖИЗНЬ ДРУГИХ ОБЭРИУТОВ (О Климентии Минце и Александре Разумовском)

ДИКАЯ МУЗЫКА

ПЕТРОВ: ВОКРУГ ГЛАВНОГО

ФИЗИКА ТОНКИХ ПРОСТРАНСТВ (о новой книге Алексея Порвина)

ЗАСЛОВЬЕ (о новой книге Александра Белякова)

РОЗУМЬ (о стихах Натальи Горбаневской)

О ТОМ, ЧТО СДЕЛАЛ ВОЗДУХ

МОЙ ДРУГ - ДУРАК (о стихах Павла Зальцмана)

Две вечности Сергея Стратановского

В лучащихся адах

Стиляга и леди

Дурацкая машкера

Сад невозможной встречи

Век неизвестного металла?

об Алексее Порвине

об Илье Кучерове

об Александре Миронове

Во мне конец/во мне начало

Дорогая простота

Изобилие и точность

ОБЪЕКТИВНОСТЬ И ОБЪЕКТ

ПОСЛЕДНИЙ ПОЭТ

ВЕЩИ И ОСКОЛКИ

ЧЕТЫРЕХУГОЛЬНИК

ПОСЛЕДНЯЯ БИТВА

Привет из Ленинграда (в связи со смертью Михаила Генделева)

Вновь я посетил

Два голоса

Рецензия на книгу Игоря Булатовского «Карантин»

Игроки и игралища

АРОНЗОН: РОЖДЕНИЕ КАНОНА (о двухтомнике Леонида Аронзона)

ПРОШЛОЕ - НАСТОЯЩЕЕ - БУДУЩЕЕ? (о книге В. Кулакова "Постфактум. Книга о стихах")

"Абсолютный дворник"

Неуязвимый (Обзор новых книг об О. Мандельштаме)

Рецензия на книгу Ивана Жданова «Воздух и ветер»

От Обводного до Грибоедовского
(о ленинградских ЛИТО 1980-х)


Плавание к началу времен
Алексей Цветков. "Шекспир отдыхает".

Два голоса
(рецензия на книги стихов П.Барсковой и М.Гейде)


Внутри мелодии.
Игорь Булатовский
"Полуостров"


Наше необщее
вчера


Утопия свободы
и утопия культуры


Олег Чухонцев.
Фифи-а"


Андрей Поляков
«Для тех, кто спит».


Дмитрий Бобышев
«Знакомства слов»


В движении.
О стихах О. Юрьева


Александр Миронов,
Избранное.


Вертикаль и
горизонталь


Сергей Вольф,
"Розовощекий павлин"


Алексей Цветков
"Дивно молвить"


Садовник и сад
(О поэзии Е. Шварц)


В эпоху поздней бронзы

Сергей Стратановский
"Тьма дневная"


И л ь я  К у ч е р о в. Стихотворения. М., «Гулливер», «Центр современной литературы», 2009, 68 стр. («Поэтическая серия „Русского Гулливера”».)


В сорокапятилетнем возрасте Кучеров выпускает вторую книгу: первая, увидевшая свет одиннадцать лет назад, прошла почти не замеченной. В сущности, это был выбор самого поэта: ученый-ботаник по основной профессии, он всегда сторонился публичности и избегал участия в литературной жизни. Тем не менее в ряду поэтов своего поколения  он занимает далеко не последнее место.
Кучеров работает в основном в традиции постмандельштамовской «химии слов» (по Эйхенбауму), которая была одной из основных для поколения 80-х. Мандельштам в его случае соединяется с гумилевско-киплинговской балладной традицией. Но балладные структуры у Кучерова рождаются, пожалуй, уже по ту сторону химического, точнее, алхимического процесса. Так же как (псевдо)мифологические конструкции, которые являются не движущей силой, а скорее результатом реакции.
Своеобразие Кучерова — в том удивительном наборе интеллектуальных артефактов, которые поступают в алхимический котел. В сущности, это все то, что составляет внутренний мир современного интеллигента, без всякого разбора: от Розанова до Урсулы Ле Гуин; от «Одиссеи» до «Белого солнца пустыни»; от Тынянова до Гребенщикова; от Даниила Андреева до романов про Анжелику… Все это воспринимается всерьез, без малейшей иронии, все является источником разнородного напряжения. И тут же — мир природы, которую автор, посвятивший жизнь изучению северороссийских лесов и тундр (от Карелии до Чукотки), знает в таких подробностях, какие непрофессионалу недоступны, и которая от того не становится менее загадочной и губительной. Роль автора — страдательная, он — реципиент этих спорящих энергий, но лишь он, внутри себя, может сплавить их в причудливое целое (в лучших стихах это ему вполне удается). Сходство внутренней «технологии» предопределяет в некоторых кучеровских вещах последнего десятилетия близость к интонации и мотивам раннего Миронова (но это не прямое влияние):

Он был моим братом и пил мое семя,
Пока я не стал за себя отвечать,
Но если настанет служебное время,
Нам вместе вращать рукоятку меча.
Зеленым налетом покроется лето,
Герой Перемышля выходит в дозор.
Пусти нас, Афина! С нас хватит полета
В овраг, где ракиты да вечный позор…

Однако своеобразное сюрреалистическое остроумие («…не отрекись, когда медведь-еврей от нас потребует одной и той же крови»), не разрушающее серьезность внутренней задачи, связывает его с несколько иной традицией петербургской поэзии — так же как поэтизация детских воспоминаний, одновременно идиллических и трагических в своей основе:

Поднимемся в этот воздух. Где там Икар?
Ему, пустобреху, смешно за нами поспеть,
Лишь белое солнце в обводах цветных лекал
Лижет соль, без которой (с которой) смерть.

А тигра в ответ: нам нельзя перейти черту,
За которой свет становится тьмой.
Все критяне лжецы, лишь я один начеку,
Я не солгу и тебя не верну домой...


«Новый Мир» 2010, №6, КНИЖНАЯ ПОЛКА ВАЛЕРИЯ ШУБИНСКОГО