|
Авторы | Проекты | Страница дежурного редактора | Сетевые издания | Литературные блоги | Архив |
|
||||||
|
Выпуск шестьдесят четвертый и последний от 19 декабря 2015 г.
|
|
|
|
Выпуск девятый от 17.12.2006Илья Риссенберг * * * Научился разговаривать с дворнягами и кошками. Радость чистая, отчайся, не томи. И детишки отзываются забывчивыми ножками, Потому что это мамочки мои. Я люблю тебя. Мне холодно. Всем телом одубелым я Наш наследственный вынашиваю пай. Пой, душа моя, всё держимся, себя же хоть убей, Илья, Хоть в обиде с гололёда поднимай. А на площади палатки перед капищем советчины, Павильоны, истукан по эру врос, Карнавальные лошадки серпантинчиком увенчаны, И снегурочкою тает дед Мороз. Снится швачка бес-конечная на станции Научная, Как сестричка по ятребному ярму; И в затерплую ручонку хрестоматия подручная – Только стих потусторонний протяну. И, дремучее подобье, прилагаю челобитную Ко столешнице усердным вечерком, И-дубинушку-спытаю любопытно-безобидную, Чьu миры перезнакомлены ничком. Унаследовал, которая из утренних аллей моя Всласть соленая – вселенная под бровь. По плероме растекается семья моя елейная, Ибо маменькин сынок, и вся любовь. * * * Потоп. На Евразию в гневе зима. Мороз эмпиреев не потчует почву. Подай безучастью, сувойная тьма, Сама же вынашивай нищую ночву Твоя, вратоземный мой книжник, сума Уступчива книгою жизни воочью. Зияла враждою к дождю вратоземь, Лишь изредка шелег назвякивал кружку, Бездонную вахту вознёс ротозей, Кляня невезенье, метая старушку, Что держит дистанцию – скоро уйти; А ты же, хранитель недужных и нижних, Бронеешь в зените, сбираешь утиль..: Врагу не сдается заденежно книжник. Планета цевьем помавает, тепла. Спасенью предпослан, удачи достоен Сгорающий мовой до тайного тла, Вдоль света и тьмы по-венозному вздвоен, Возъят от щедрот Рождеству добела Пожарооружный, оранжевый воин. * * * Время вышло из доверья... поздно, В первозданья точный истукан Ни иголки не проткнётся звёздной Сквозь кромешную, сплошную ткань. Разве песенка, не жизнь мне спета? В бездне гнездышка не свить виску. Потакай же, паучок рассвета, Повисающему волоску. Так и чую на тик-таках тихо Сквозь кромешную, сплошную ткань. Так и слышно, как ночей ткачиха, То пустое, что пришло на казнь. Не обычай потребляет ужин, Не щебечут воробьи богов. Человеку против жизни нужен В человечьих временах покой. На ничевье по душам обида - Из висков по месту воска "есмь" Без завета, без следа, без вида Любит, любит, пропадает песнь. Точно вечность ли по месту воска - Вещи сердца, а не позже сны ль, Сотрясая паутинник мозга, Искрой Божией трепещет мысль? О начальном и ночном грядущем, Коим образом я скоротал Сущность истины, чей бред испущен Светом судорожным, - в Страхе Сущем Сокрываемая Красота. Василий Бородин * * * марля редкая зовет нежное запястье — так и книжный корешок и стеклянный звук — где?— в другом стекле стоят сине-рыжие края — северный зеленый свет говорит о я! — между стекол не овал зеркала а голова девочки не свой белок помнящей — мелок — утренний довременной недоперелитый в рай наш карий головной — с польскою молитвой Ольга Кольцова * * * Косорукая обида, косоротая беда, под твоею ли эгидой тянут в заверть невода. Ледостав далеких линий, чернозема жирный пласт; пляска бешеных Эриний, а душа - как Бог подаст. Не кричи неосторожно, лиха не мани к себе. Месть острожна и тревожна; слезы - к новой ворожбе. Рожками сверкнет улитка так лукаво и хитро; открываются два слитка: золото и серебро. Это вздох глубинной бездны, то порода, то руда; блеск свинцовый, гул железный да тяжелая вода. Олег Панфил восемнадцатая варварская элегия медленный тополь в стакане окна районной больницы, общаги? не помню — в общих местах. не спи в эту ночь, когда на исходе октябрь и собаки за окнами гон затевают, а город молчит и огнями мигает, и листья шуршат и шуршат в подворотне не спи, когда время уснуло на панцирной койке и во сне разметалось, и что-то бормочет. поправь одеяло и спину прикрой чтоб не дуло. гостю ночному как будто семнадцать, — утром сбежит, и стонет во сне, и снова бормочет, — юное время, юное время, любимый подкидыш дворов мирозданья Антон Мисурин ШЕВЧЕНКО В ССЫЛКЕ
ревущий Днепр с родных полей смывает вражескую расу – уносит в море москалей. Жиды из Жмеринок и Винниц в нем тонут, как слепые псы. И всюду гордый украинец смеется в пышные усы. …В казарме грязь и бродит крыса. Он просыпается в слезах. И с чашкой смрадного кумыса над ним склоняется казах. |