|
Алексей Дьячков
ОТКРЫТКА ДРУГУ
Вечер синий, завораживать огонь.
Я прикуривать, просвечивать ладонь.
Ставни звякают, накрапывает дождь.
Я подвыпивший, но ты меня поймешь.
Пиротехники готовят свой салют.
Листья дворники лопатами гребут.
Август кончился, а осень началась.
Будешь в городе, спроси, который час.
Вот, соскучился. Тоскливо, макарёк.
Заходи скорей ко мне на уголек.
В сигаретный дым усядемся вдвоем
И орфические гимны попоем…
Антонина Калинина
БЛАГОВЕЩЕНЬЕ
Холодно чистое небо пока,
Выпорхнет птица, сорвавшись с шестка,
Свист издалека заслыша.
Сквозь колыханье воздушных слоев
Слышно биение колоколов -
Выше, и выше, и выше!
Быстр алебастр, чист небосвод,
Носится голубь над просинью вод.
Скоро и Пасха настанет.
Долго ли - теплое время придет,
Стриж в переносице брови сомкнет,
В небо прогретое прянет.
Солнечный ветер подул и накрыл
Пару трещеткой распахнутых крыл,
Перьев сквозистых гребенку.
Вяхирь и ветер отныне – одно,
Пресуществление солнца в вино.
Глас хлада тонка.
Илья Кучеров
* * *
Деревья приходят ко мне поутру.
(Наливай, дружок, наливай!)
Они слоняются по двору,
Как будто я вырос с ними в бору,
Как будто я вовек не умру.
(Наливай, дружок, наливай!)
Они стучатся ко мне в окно,
Как будто опять со мной заодно,
Как будто снова не все равно,
В какую землю врасти -
Развеять ее или сжать в горсти,
Измерить - и не спасти.
В горсти останется смятый хвощ
(По второй, дружок, по второй!),
Желтый лист из далеких лавровых рощ,
Прошлогодняя хвоя - но шутки прочь:
Ведь я им ничем не могу помочь
(И давай еще по одной!).
А деревья водят водоворот
Дверей и ворот, полей и болот,
И в этой пляске который год
Мне никак себя не найти.
Быть может, я у них не в чести,
Но все же нам по пути.
Я не знаю, где тут моя вина
(Под столом, болван, под столом!),
Но, когда мы выпьем горе до дна,
Мы взойдем на Древо, как в стремена, -
И каждая срубленная сосна
Вам в горле встанет колом!
БОКСЕРСКОЕ ВОССТАНИЕ 1900 Г.
Мы выходим на площадь в предписанный судный день,
Под желтым небом справедливости и покоя,
Притопывая ногой по традиции школы Чень,
Откатываясь и снова рубя рукою.
А кто-то уже стреляет из-за угла,
И все, что учили, внезапно стало ненужным;
Всех дыханий на свете сильней дыхание зла,
Рожденное за стеной, на севере вьюжном.
Лихая година, не ломай мне спину трубой,
Я и сам потеряю зубы к концу апреля
И, закрыв глаза, войду в решающий бой
Не спеша, не споря и не имея цели.
Как учили в школе знаменитые мастера,
Спиралями ног прорастая к Желтому Предку,
Я выдохну в вечность все, что было вчера, -
Сквозь бетон, сквозь стены, сквозь небо в клетку.
И из трещины в штукатурке рванет гнойник.
Кто-то запнется, дыханье мое приемля,
Но подбросит кверху - и скажет, что ученик
Не прошел экзамен и опять упадет на землю.
Он повернет и чуть-чуть отодвинет шар,
Такой сомнительный, весь голубой с зеленым,
Где бледная немочь снова зажжет пожар
И заставит всех умирать по своим законам.
Андрей Поляков
* * *
Ольге Мартыновой
Запишем, китайский товарищ,
как нам говорить повезло:
"Худой зов воздуха
и хлипкое лицо
в июльский полдень лип,
в обеденное время
с плотными от золота рюмочками глаз,
полными разноцветных слез
и музыкально-девичьей печали
- не уверен, не уверен, что музыкально-девичьей,
но пусть уже
остается! -
как будто смотрит ангел на меня
сквозь крылышек из девушек-стрекоз,
а мне смешно и мило -
недорогая радуга-родня
древесное лицо преобразила,
но мы его наденем всё равно,
как будто пьем невинное вино
и говорим о родине вполсилы,
пока в траве сидящий дурачок
хранит билет на западо-восток
и бьет врага огромною коленкой..."
"Не знаю, - сказал мне китайский товарищ, -
прошу помилования, но я, действительно, не знаю,
что вам и ответить на это,
невидимый крымский поэт,
и никто не знает...". И никто
не знает.
|
